Ты ждёшь её, меня жалеешь,
Ты иногда мне руки греешь,
Когда захочешь, поцелуешь,
Как, впрочем, всякую другую,
Заставишь плакать ли, смеяться,
Не в силах я сопротивляться,
Не в силах вынести такого,
Не в силах полюбить другого,
И жить так больше не могу,
И от себя к тебе бегу, к тебе бегу.
Согласна и на роль синицы,
Хоть и устала в клетке биться.
И это длится бесконечно,
А ты живёшь себе беспечно,
Бросаешь ласки и слова,
И я поверить готова, тебе послушна,
Что ты теперь её жалеешь
И полюбить меня сумеешь,
Но знаю в глубине души,
Так просят нищие гроши у равнодушных.

Заклинаю, стань меня сильней,
Стань практичным или безрассудным,
Докажи, что ты не муравей,
Разорви кольцо привычных будней.

Заклинаю, полюби покой,
Деньги или женщину другую,
Прилепись к чему-нибудь душой.
Я переживу, переревную.

Руки в небеса! Освободи
От грехов ещё не совершённых,
Обмани, вкруг пальца обведи,
Стань чужим, бездушным, непрошённым.

Заклинаю прошлым, согреши,
Разлюби и отрекись от дома,
Святотатство, подлость соверши,
Чтобы я могла уйти к другому.

Здесь всё не так, как мы хотели:
Штормит вода, не пляже тень,
Но на одиннадцатый день (2 раза)
Мы с океаном присмирели

И потеплели, исподволь
Друг друга даже полюбили
И потому делить решили,
Если не хлеб, то пот и соль.

Мой новый друг, в краях чужих
Ты мне дарил свою прохладу
И на прощанье мне по заду
Волною шлёпнул и притих.

Мы с океаном так похожи:
Мы оба с пеною у рта
Весь день шумим, что всё не так
Да всё не так, да всё не так,
А завтра снова день погожий.

Я шла искать своей земли обетованной
И грела руки об угли, явясь незванной.
Я побиралась по дворам случайных судеб
И покарялась вечерам бездомных буден.
Тянула плечи не своя, чужая ноша,
И хитрецу дарила я последний грошик,
И у ворот монастыря просила милостыню зря,
Не проклиная равнодушных, не каря.

Припев:
Не жалейте, не клеймите,
А такой, как есть, примите.
Я сама себе палач и спаситель.
Я ищу свою обитель, и за тоненькие нити
Ты веди меня, мой ангел-хранитель.

Сбиваясь с верного пути, взывая к богу,
Я шла искать своей мечты и по дороге
Встречала нищих и слепых, и вереницей
Сменялись спутников моих чужие лица.
Они неправедно судить меня спешили
За то, что не могла любить и что любила,
Порой сжигали слов свинцом, насмешек лавой,
Но руку, бьюшую в лицо, я целовала.

Припев:
Не жалейте, не клеймите,
А такой, как есть, примите.
Я сама себе палач и спаситель.
Я ищу свою обитель, и за тоненькие нити
Ты веди меня, мой ангел-хранитель.

Вот и февраль распустился, как баба в истерике,
Слёзным дождём и, в усердии меры не зная,
Гонит промокших прохожих из парков и сквериков,
Сонному городу грустный мотив напевая.

Припев:
Здесь всё не так, как мы хотели.
Который месяц снега ждём.
Мы в сотый раз переболели
Мигренью, гриппом и дождём

Вот и апрель улыбнулся тепло и приветливо,
Но непоседливым нравом извечно страдая,
Разголосился грозой непутёвый и ветренный,
Юбки зонтов беззастенчиво вверх задирая.

Припев:
Здесь всё не так, как мы хотели.
Который месяц солнца ждём.
Мы в сотый раз переболели
Мигренью, гриппом и дождём.

Тринадцать дней почти ни с кем ни слова.
Туристы много спят, едят и пьют,
А я всё думу думаю и снова
Сомненья мне покоя не дают.

Что наша жизнь? – Глупейший из вопросов.
Искать ответа – горе от ума,
Но кончиком облупленного носа
Я снова лезу в боговы тома.

Одна из миллиардов, как песчинка,
Какую роль отвёл всевышний мне?
Стать жемчугом или застрять в ботинке? –
Сравненье здесь уместное вполне.

На средиземном море рябь и кочки.
Туристы много спят, едят и пьют.
И только дураки и одиночки
Никчёмные вопросы задают.

Всегдашних дел кромешный ад
Меня спалил. Слаба и каюсь.
Как сорняком заросший сад
Я в повседневье задыхаюсь.

И разорвать пытаюсь круг:
Работа – вечер – сон – работа.
Так в половодье пёстрый луг
Перерождается в болото.

А в нём печальный водяной,
Которому летать охота,
Из детства говорит со мной
На очень депрессивной ноте.

А память школьная бубнит,
На бесталанность намекая:
Рождённый ползать не летает,
И лишь меня во всём винит.

Так и ползу из года в год.
Но в глубине души я знаю,
Наступит день и мой черёд
Вкусить свободу. И тогда я

Взлечу, преодолев лимит,
Над сорняками и болотом …
И удивлённо скажет кто-то:
«Смотрите, бабушка летит!»