Писать стихи совсем не сложно,
Хоть абсолютно невозможно
Оригинальностью блеснуть,
Какую б не затронул суть.
Идеи в воздухе витают –
Так наши классики считают,
И каждый норовит из них
Слепить романчик или стих.

И формы тоже не новее.
Все эти ямбы и хореи,
Или спондеи – всё равно,
Приелись авторам давно.
Сонет – Шекспир увековечил,
А Маяковский безупречно
Речёвкой детской рифмовал
И, вроде, не комплексовал.
Почти все жанры в кои веки
Открыли римляне и греки.
И в рифмах ныче шарму нет –
Их публикует интернет.

Прекрасно понимая это
Наимоднейшие поэты
Великой классике в урон
Не чтут метрический закон,
Иль, попросту его не зная,
Дай бог, коль сами понимают,
Рождают образы химер
Из ассоциативных сфер
Больного духа, а не слова.
Как жаль! И это ведь не ново.

А я, простите мне тактично
Признаний сих эгоцентричность,
Ритмичным словом дорожу,
С хореем в парк гулять хожу,
Его шагами вымеряю,
Свой крест любя и проклиная.
И долбит изнутри мой слух,
Как топчет курицу петух,
Одна навязчивая строчка
И не даёт поставить точку.
Пока ей пару не найду,
Я, кажется, с ума сойду.

Такие уж достались гены.
Слова вставляя в решето
Из пропусков и ударений,
Я тоже понимаю, что
Писать Онегинской строфою,
Такой прозрачной и простою,
Из строчек кружево плести
Уже не модно. Что ж, прости,
Меня придирчивый читатель
За передержанный товар,
Что обнаружился некстати,
Как в зоопарке динозавр.
Но, видно, я уже стара
И не Стравинский от пера.

2015

Сначала надо умереть,
Потом читатели полюбят.
Умерших слава не погубит
Недолговечностью своей.
Но если так на всё смотреть,
То надо гнать из жизни музу,
Высокомерную обузу
Антично-греческих кровей.

Пристала, как шальная вошь,
И мысли вредные внушает.
Собачка маленькая лает,
А чувствует себя большой.
Но ведь себе же не соврёшь!
Не гоже скромненькой фигуре
В калашный ряд литературный
С такой простецкою душой.

Так что, простите, что не член
Какого-нибудь там союза.
Зато не будет мне конфуза
Проситься в платный альманах
И, теша свой павлиний ген,
Читать словесные поделки
На эмигрантских посиделках,
Где в самых выспренних тонах

(Как будто кто-то их просил!)
Изгои в Герцена играют –
Культуру русскую спасают,
А возвращаться не хотят!
Но верят из последних сил,
Что им одним подвластно слово,
И пить до одури готовы
Самовнушенья сладкий яд.

Избави бог от неприличия
Кичиться манией величия.

08.12.2015

Стихи! Я долго вас томила,
Как в клетке, у себя в душе,
То в сумочке с собой носила
В заточенном карандаше,
То на бумагу проливала
Обилием чернильных слёз,
Высокомерно называла
Вас красноречия понос,
Но чаще всё-таки любила
За откровенность и покой,
Которые вы мне дарили,
Родившись под моей рукой.
Слова, укутанные в строчки,
А строчки – в мятую тетрадь,
Вопросы заменив на точки,
Переставали донимать,
Но всё же бережно хранили,
Исчезув в письменном столе,
Тот миг, когда я жить спешила
В звенящем нежном хрустале
Печали, радости и страсти,
Не спрашивая, что потом.
Так помнит о прошедшем счастье
Забытых дней фотоальбом.

08.02.2015

Запутался в революциях поэт Маяковский.
Не вынес одиночества и пошлости грязь.
А лет через тридцать в посёлке Веселовка
Маленькая девочка на свет родилась.

Подросла, огляделась, существо таёжное,
Прочитала про флейту, ноктюрн и звон,
Даже написала что-то похожее,
И решила глупая: она – это он!

Каждому хотелось бы душу императора,
А не каких-нибудь отходов эволюции,
Или хотя бы ассенизатора,
Но не настоящего, а революции.

Этакая глыба на неё свалилась
С нервами чуткими как у осьминога.
Может быть, поэтому жизни не хватило,
А захотелось больших и много.

Поэты – они все ведь одной и той же нации,
В генах депрессивно-маниакальный синдром.
Непросто быть такого реинкорнацией,
В жёлтой рубахе с нахальным ртом.

Но одного нахальства, всё же маловато,
А то бы Маяковских много развелось.
В следующей жизни попрошусь в Ахматову.
Добрый, не откажет Будда, авось.

Ведь второго облака в штанах или в юбке
Никому не надо, а нужен свой стиль!
Сколько не пришлось бы на чернила тратиться,
Если нет таланта – спишут в утиль!

02.09.2014